Антон Кулаков - Нечего прощать[СИ]

Из четырех вокзалов Озерска Московский был самым малопривлекательным, возможно в силу того, что три других вокзала носили имена меньших городов или стран, а к Москве в Озерске всегда отношение было особое, и скорее негативное. Плоский, приземистый параллелепипед четырех этажей, с широченным конкорсом над путями. Никаких архитектурных изысков у вокзала не было — его строили в спешке, чтобы поскорее разгрузить захлебывавшийся от пассажиров Мурманский вокзал, поскольку в то время Белорусского вокзала попросту не существовало, а Смоленский располагался в глухом лесу посреди разметки городской застройки. Так что почти все поезда шли через Мурманский вокзал.

Анастасия поднялась в фойе конкорса и осмотрела электронное расписание. Саратовский поезд подавали на третий путь через восемь минут. Нумерация с хвоста как обычно, так что одиннадцатый вагон будет как раз у северного входа на конкорс. Анастасия подошла к справочному и увидела в продаже расписание пригородных поездов. В какой–то момент ее горло стянуло, на глаза набежала пелена, подступили слезы. Анастасия достала кошелек и купила расписание, взяла его в руки и стала гладить мелованную бумагу обложки. Девушка в справочной смотрела на нее в шоке. Заметив это Анастасия вернулась с небес на землю, вытерла едва выступившие слезы и пошла к спуску на вторую тупиковую платформу. Расписание она убрала в сумочку и застегнула ее. Оно продолжало греть ее душу и сердце.

Вскоре, Андрей, сопровождаемый чемоданом и переноской вышел на платформу и обнял Анастасию:

— Крестная, — сказал он, — я так рад тебя видеть.

— А уж я как рада! Я возьму кошку, а ты слушай, я буду тебе рассказывать про город. Ты все таки впервые в Озерске.

Андрей послушно кивнул.

— В общем ты на Московском вокзале. Он родной брат вокзала Курского в столице нашей родины, поскольку на сто процентов утилитарен, в принципе удобен, но при этом страшен как смертный грех своим бесконечным бетоном и стеклом. Думаю ты потом как–нибудь посмотришь остальные три, но не сейчас. Я сняла тебе квартиру неподалеку от нас. Сможешь к нам пешком завтракать бегать если что.

Они зашли на ленту подъемника, прошли через конкорс и спустились на южную вокзальную площадь.

— Прямо — университет путей сообщения, — показала Анастасия, когда они вышли из фойе, который закончили я и твоя мама. Налево — метро «Академическая». А справа — «Шкода» твоей крестной. Причем машина.

Они погрузились в автомобиль и поехали назад по Карельскому бульвару, поскольку на запад выстроилась небольшая пробка:

— Это Карельский бульвар. Если будешь сюда добираться — имей в виду, что метро «Карельская» не имеет выходов на бульвар. Ее какая–то умная голова разместила на километр севернее. Сейчас пересечем Яблочкова и справа увидишь наш Гостиный двор.

За перекрестком высились высотные башни делового центра, который вопреки Москве назвали в славянской традиции — «Гостиный двор».

— Это наше экономическое сердце. Вот в той дальней 40-этажной башне твоя тетя владеет тремя этажами. И тебе там работать представь себе!

— Очень высоко? — замялся Андрей.

— Ага. Под самой крышей.

— А я немного высоты боюсь, — ответил он.

— Думаю со временем привыкнешь. Мы окна обтянем для тебя бамбуком. Согласен?

— Да.

— Едем дальше — это Старопригаринский проспект — один из старейших спальников города. Сейчас мы переедем реку — это наша Ельша, а это — первый в городе метромост. А вот и крепостная стена — я не знаю почему ее у нас отгрохали, но согласись, что эти башенки впечатляют и он выглядит как памятник старины. А на самом деле этим кирпичам всего то семьдесят лет.

Кирпичный монстр Крепостной стены Озерска и правда смотрелся очень «под старину» и не зная можно было подумать, что его построили лет четыреста назад.

— Ну а это наша главная достопримечательность, — Анастасия показала на высившееся впереди огромный ультрасовременный объем с куполами а-ля церковь, — городской собор. Главная башня высотой 96 метров. В ясную погоду виден почти из каждого уголка города.

Автомобиль свернул на Проспект Мира — отсюда уже было рукой подать до жилища Анастасии, но на сей раз она проехала свой родной дом, и повернула к семнадцатиэтажному дому, которым заканчивалась Северодвинская улица.

— Северодвинская, 113. Будешь всем говорить адрес и хвастаться. Только номер квартиры не говори. Тут всего четыре таких дома на этой улице и все кого я отсюда знаю всегда этим пользуются.

Припарковавшись во дворе они поднялись на шестнадцатый этаж и уже через семь минут Андрей пробился в душ, а Анастасия обустраивала туалет для Сворти на остекленной лоджии–террасе.

Вымывшись и освежив мозги Андрей вышел из душа и сказал:

— Однако просторная квартира то. Одна кухня чего стоит.

— Да, это хорошая серия, — сказала Анастасия, — ты мне вот только одно скажи, — продолжила она смерив его взглядом с ног до головы, — это принципиально после душа дома носки одевать?

— Да, — ответил Андрей, — сколько себя помню — всегда так делал.

— Хм. Не замечала этого за тобой раньше. Ну ладно, мне надо до моего рабочего места добраться, а ты пока обустраивайся. Вечером заеду за тобой.

— Вечером? — удивился Андрей.

— Да, именно. Познакомишься с моей семьей. Они не страшные и не кусаются. А тебе пока общество нужно просто категорически. Советую осмотреться в районе, вот тебе два комплекта ключей.

Анастасия положила ключи на трюмо:

— Я заеду ровно в семь–тридцать. Будь готов. Но смокинга не надо, мы люди обычные, к ужину в смокинге не спускаемся.

Андрей проводил Анастасию до двери и сказал:

— Крестная. Я хотел сказать. Спасибо.

— Оставь это. Не за что. Раскладывайся, и не забудь что тебе на работу устраиваться завтра. Причем ко мне.

Дверь за ней закрылась.

Андрей прошел по квартире, осмотрелся. Северодвинская, 113 квартира 60. Шестнадцатый этаж. Почему у него дежа–вю насчет того, что он уже здесь был. Ведь он впервые в этом городе. Это невозможно. Андрей вышел на лоджию и оценил вид на южные предместья Озерска и Северодвинский район, где стояли дома разного сорта. И этот пейзаж тоже ему показался до ужаса знакомым. В нем было что–то такое до боли родное и близкое и это очень странное ощущение не отпускало Андрея. Он вернулся в комнату и задумал вздремнуть, лег на софу, к нему тут же прибежала Сворти. Через пять минут он заснул.

Спустя два часа Андрей проснулся в холодном поту, его продолжало не отпускать ощущение дежа–вю. Ведомый своим странным сновидением он решил одеться и осмотреть окрестности. Он не мог объяснить почему так происходит. Быстро накинув легкий светлый костюм, оценив погодные условия (а погода в Озерске в конце мая всегда была восхитительной), Андрей вышел на лестничную клетку и вызвал лифт. Странные ощущения продолжались, он все еще думал, что делал это не один раз и все это для него самое родное и близкое. В лифте ощущения еще более усилились, как будто кто–то проник через грудную клетку и сжал до боли его сердце и прижался губами к его губами и наградил Андрея самым прекрасным поцелуем, что мог быть в его жизни. Он ощущал это всеми клетками своего тела, невидимые губы дарили ему такую бесподобную и глубокую нежность, что невольно поднялось желание. Но видение пропало сразу, как лифт достиг первого этажа. Дальше Андрей пошел дорогой, которую он видел во сне. Обогнув дом он вышел на проезд, слева шумели высокие сосны парковой зоны Северодвинского, справа — разметка пустыря — здесь когда–нибудь построят еще один спальный комплекс.

Андрей пошел по левой стороне в западном направлении. Сейчас все это было будто не с ним, он просто повторял маршрут, который увидел во сне. На третьем перекрестке он уперся в подземный переход, через который можно было попасть на станцию метро «Садовая». Что ж, надо спускаться под землю. Андрей купил себе проездной на пять поездок и схему метро. Схема ничего не напоминала ему. Пройдя через турникет Андрей осторожно ступил на мягко шуршащий эскалатор и стремительно поехал вниз. Станция была довольно глубокой. Ему было любопытно посмотреть на метро Озерска, поскольку ранее он видел метро в Москве, Самаре и Киеве. Самарское не произвело на него никакого впечатления, а вот в московский и особенно в киевский метрополитен Андрей был влюблен, так как это было самое красивое, что он видел в своей жизни, не считая конечно, саратовской консерватории, которую все саратовцы считают чуть ли не символом города и самым красивым зданием в мире.

Когда Андрей оказался в центральном зале «Садовой» он застыл — все было точно так, как он видел. Пол, отделанный желтой плиткой под паркет с восемью лепестками странного геометрического цветка, пилоны сургучно–коричневого мрамора, и стальные фигуры отдыхающих людей, располагавшиеся на возвышениях, примыкавших к пилонам. Освещали зал шарообразные светильники, шедшие по верхней части пилонов прямо по стыку пилонов и свода. Теперь надо вспомнить маршрут. Влево. Точно. Влево и без пересадок три станции, потом переход и по прямой три станции. Поехали.